Новое кино: «Древо жизни»

★★★★★

Режиссер: Терренс Малик (Terrence Malick)
В ролях: Брэд Питт (Brad Pitt), Шон Пенн (Sean Penn), Джессика Честейн (Jessica Chastain), Хантер МакКрекен (Hunter McCracken), Лареми Эпплер (Laramie Eppler), Тай Шеридан (Tye Sheridan)

У печального архитектора Джека О'Брайена (Пенн), помнящего себя проблемным подростком (МакКрекен), были строгий отец (Питт), добрая мать (Честейн) и два брата (Эпплер, Шеридан). Увидев дерево, посаженное возле его – или чужого – офиса, Джек с тоской вспоминает дерево постарше, а нам всем напоминают про Большой взрыв, возникновение бактерий, исчезновение динозавров и кое-что еще.  

В девяти из десяти текстов по поводу «Древа жизни» в обязательном порядке упоминаются Брэд Питт, Шон Пенн, динозавры – и небо. Мягко говоря, амбициозный фильм тихого и бесспорно великого американца Малика («Пустоши», «Дни рая», «Тонкая красная линия») – картина, не пытающаяся при этом ни задавить авторитетом автора, ни показаться умнее, чем она есть. Это одновременно самое простое и самое сложное кино, на которое можно натолкнуться в современном мультиплексе – и, господи, какое счастье, что такая вероятность и впрямь существует.

Застрявшее в монтажной комнате на три года «Древо жизни» – 140-минутная медитация на тему происхождения видов, природы вещей, истории насилия, бога и веры, жизни и смерти, рая и чистилища – ну, в общем, более или менее всего, о чем принято снимать серьезное кино. Однако голливудские звезды в нем – эпизодически шепчущие статисты, а законы драматургии – явные условности; самые запоминающиеся эпизоды организуются не при участии Питта или Пенна, а посредством грамотного использования классической музыки или кивков камеры оператора Эммануэля Любецки (Emmanuel Lubezki).  

«Древо жизни» – ошеломляюще, умопомрачительно, упоительно красивое кино, но речь не только об этом. Дело еще и в том, что наводящий эти красоты Малик ни на секунду не забывает их прикладную цель. Его наблюдения банальны, как банальны всякие вечные ценности; его архетипы и стереотипы насколько универсальны, настолько и точны, а его самый, наверное, нашумевший прием – притворяющийся документальной зарисовкой фильм внутри фильма – выглядит не милым чудачеством живого классика, а необходимой деталью режиссерского замысла.   

Соскочить с общих слов и абстракций, перейдя к сути вещей, в обозреваемом случае так же непросто, как решить, кто из героев: отец, мать или сын – тут на самом деле главный. Вгрызаясь в гранит и растворяясь в эфире маликовского шедевра, немудрено потерять всякую связь с реальностью, но, возможно, именно поэтому в сюжет и введен персонаж Пенна. Давно забывший, откуда и зачем берутся силы природы, разучившийся постигать божью благодать, но, по крайней мере, не утративший дар увидеть траву, дерево – или небо.